В острой крыше небоскреба Крайслер-билдинг[20] имеются нагреватели, предназначенные для того, чтобы предотвратить образование льда и его опасное падение на Лексингтон-авеню, но после Второго толчка люди забыли о существовании этой системы. И вот.
Нью-Йорк, Нью-Йорк, ну что за бухта! Генри Гудзон[21], проплывая мимо, заметил промежуток между двумя холмами как раз в самом глубоком месте залива, который они исследовали. Залив представлял собой углубление в береговой линии и был слишком широк, чтобы называться бухтой, и из него можно было выйти одним галсом. Если вас, конечно, интересует столь древний моряцкий факт. Проплывите вперед на страницу-другую, чтобы продолжить наблюдение за перипетиями жалких приматов, ползающих или плещущихся в этой великой бухте. Если же вы не прочь взглянуть на большую картину, поговорить о настоящей земле, то читайте дальше.
Залив Нью-Йорка образует почти прямой угол, где тянущееся с севера на юг побережье Джерси примыкает к ориентированному с запада на восток Лонг-Айленду, и точно на изгибе имеется промежуток. Всего в милю шириной, но если войти в него – желательно в момент прилива, так гораздо легче, – то вы, как Гудзон, окажетесь в просторной гавани, не похожей ни на что из виденного вами прежде. Ее называют рекой, но на самом деле это нечто большее: это фьорд, линия стока с мировой ледяной шапки времен ледникового периода, которая была так чудовищна, что весь Лонг-Айленд был лишь одним из ее отложений. Когда великое ледяное чудище растаяло – это было десять тысяч лет назад, – уровень моря поднялся примерно на триста футов. Атлантический океан заполнил все долины восточного берега, что можно легко увидеть на любой карте, и тогда же океан впал в Гудзон, равно как и в долину между Новой Англией и отложениями Лонг-Айленда, образовав одноименный пролив, затем Ист-Ривер и всю прочую мешанину болот, ручьев и родников, наполняющих нашу бухту.
В этом огромном устье сохранились останцы хребтов из старых твердых пород, низкие длинные линии холмов, которые превратились в полуострова. Один тянется на юг по западной стороне бухты и разделяет Гудзон и Мидоулендс – это Палисад и Хобокен, что указывают на большой выступ, составляющий Статен-Айленд. Другой примыкает к Лонг-Айленду с востока – это Бруклин-Хайтс. А третий ведет на юг посередине бухты и благодаря болоту, отрезающему его с северного конца, технически является островом – со скалами, холмами, лесами, лугами, прудами – это Манхэттен.
Лесами? Да, теперь это лес небоскребов. Город, который раньше был просто речным устьем. Наводнения ему уже не грозили – местная береговая линия и так уже была затоплена. Подъем уровня моря на пятьдесят футов означал, что бухта стала больше и сложнее, Врата ада[22] – более адскими, река Гарлем превратилась из судоходного канала в безумную струю приливного течения, Мидоулендс – в мелкое море, Бруклин, Куинс и Южный Бронкс – тоже, и их ядовито-вязкие воды плещутся теперь о берега. Да, в бухте царит сущий хаос: ржавые мосты, трубопроводы и прочий инфраструктурный хлам. Вместе с водой в город вернулись рыбы, птицы и моллюски. Некоторые оказались двухголовыми, но это не страшно. Люди, конечно, тоже вернулись, пусть и многое потеряв, они были повсюду, как тараканы, которых невозможно вывести. Впрочем, другим животным это безразлично: они плавают, охотятся, выслеживают добычу, ощипывают растения, избегают людей, как и все прочие ньюйоркцы.
И все равно это Нью-Йорк. Люди его так просто не сдадут. Экономисты раньше называли это тиранией утраченной стоимости: если вы вложили в проект слишком много денег и времени, то уже не можете смириться с его потерей и жить дальше. Вы продолжаете сорить деньгами, становитесь одержимы, идете ва-банк, вступаете в так называемую эскалацию обязательств и превращаетесь в обезумевшего косноязычного жильца, не способного додуматься переехать. Вы упорствуете перед смертью и остаетесь маниакальным ньюйоркцем до самого конца.
Остров, что залегает под слоем всего этого человеческого дерьма, тоже упорствует. Изначально он славился своими холмами и водоемами, но люди сровняли холмы и засыпали водоемы, чтобы сделать землю максимально плоской, а также надеясь упростить транспортное сообщение. И не то чтобы у них ничего не вышло, но, как бы то ни было, теперь все исчезло, выровнялось, хотя наводнения XXI века выявили существенный факт, который прежде не играл никакой роли: Нижний Манхэттен действительно намного ниже, чем Верхний, – примерно на пятьдесят футов. И этот факт оказался решающим.
Наводнения затопили Нью-Йорк и все остальные прибрежные города мира в основном двумя большими волнами, от которых уровень океана поднялся на пятьдесят футов. При этом даунтаун ушел под воду, а аптаун остался. Даже невероятно, что такое могло случиться! Столько льда из Антарктики и Гренландии! Неужели бывает столько льда, чтобы растаять в такую массу воды? Оказывается, бывает.
Итак, Первый толчок и Второй обернулись десятилетиями подлинной драмы – историческим коллапсом, расколом в обществе, кошмаром с беженцами, экокатастрофой и полным съездом всей планеты с катушек. Антропоцид, Гидрокатастрофа, Геореволюция… А также прекрасные новые возможности для инвестирования. К сожалению, не обошлось без необходимости вводить полицейские меры, что привело к принятию драконовских законов и применению особых практик, получивших название египтофикации. К счастью, это нам сейчас уже не грозит, да и тогда это были скорее пессимистические настроения и страшилки, более уместные в мелодрамах, описывающих судьбы отдельных персонажей в период водяных десятилетий.
Но вернемся к острову, средоточию нашей общей мании. Южная его половина, примерно от 40-й улицы до Бэттери-парк, была постоянно затоплена до второго или третьего этажа зданий, которые выдержали подмыв, не рухнули и даже не просели. К северу от 42-й улицы бо́льшая часть западной стороны изрядно возвышалась над уже повысившимся уровнем океана. На востоке вода поглотила большие многоквартирные дома в Гарлеме и Бронксе, а заодно заполнила большой провал на 125-й улице, который люди заваливали отходами. Больше сваливать мусор было некуда, потому что северная часть острова отрезана водой. Оказалось, что самые высокие точки в округе – это парки Клойстер и Инвуд Хилл, не уступавшие по высоте любой местности в районе большой гавани.
